то одна из них полновластно управляет другими: она что ни прикажет им, они против нее слова не скажут. Потому хан не сказал ей ни слова. По прошествии некоторого времени Исен-буга-хан умер. Из потомков Джагатай-хановых не оставалось ни одного, который бы способен был царствовать, хотя каждое поколение ставило для себя своего хана и царей областных было много. У Исен-буги-хана был эмир, по имени эмир Юлаучий; он знал, что Менгли-хатунь во время удаления была беременна, а потому он одному из людей, Таш-Тимуру, дав сто озец на путевое содержание, сказал: «Если ты во сколько бы ни было времени разведаешь о Менгли-хатуни, о том, кого она родила, и принесешь ко мне о том известие, то я дам тебе за то бесчетное количество денег». С этим обещанием он послал Таш-Тимура, и Таш-Тимур, скитаясь и переходя из одного жительства в другое, пришел в один юрт монгольский. Ему случайно привелось войти в один участок его, и тогда он спросил: «Чье это жительство?» Ему сказали, что тут живет Ширя-угул. Таш-Тимур, собирая сведения, спросил о детях Менгли-хатуни. Ему сказали, что у Менгли-хатуни от Буга-хана родился сын, которому дано имя Туклук-Тимур, и что у ней также от Ширя-угула есть сын, по имени Тимур-Мелик; оба они в это время играли при своем кочевье. После того Таш-Тимур употребил много хитростей, доставил Туклук-Тимур-хана к эмиру Юлаучию. Тогда эмир Юлаучий возвел Туклук-Тимур-хана на ханство, дав пиры по монгольскому обычаю. Туклук-Тимур в непродолжительном времени подчинил себе Кашгар, Яркенд, Алатаг и Уйгурию. Потом подчинил своему владычеству Мавераннегр, он поставил правителем Самарканду сына своего Ильяса-ходжу. Возвратившись в свою державу, он вскоре отошел к Божию милосердию. В Кашгаре он был первый человек из Чингисхановых потомков, сделавшийся мусульманином.

Случай, по которому он сделался мусульманином, был такой. В один день он велел быть охоте, а потому, когда он, охотясь, ездил, неожиданно увидел там толпу людей, которые во время своего переезда тут остановились. Хан дал приказ привести к нему тех людей, перевязав им руки; его есаулы перевязали их и привели их к нему. Хан сказал им: «Зачем вы не соблюдаете моего повеления и ездите на местах, отведенных для охоты?» Хан прежде того дал повеление, чтобы в ловище его никто не ездил, и, если кто там поедет, тех вязать и представлять ему. Набольшим над людьми, к нему приведенными, был шейх Джемал эд-Дин, уроженец бухарский, человек состоятельный и уважаемый по роду отца и матери. Этот шейх ему отвечал: «Мы путешественники, и не знали, что государем дано было такое повеление: мы приехали сюда из земли Китак». Хан спросил: «Вы таджики?» На ответ его, что они таджики, хан сказал: «Собака лучше таджика». – «Если бы мы, – сказал шейх, – были люди без веры, то были бы ничтожнее собаки». Эти слова сделали впечатление на сердце хана и он сказал одному из есаулов: «Когда я возвращусь домой, тогда приведи ко мне этого таджика». Когда хан воротился с охоты, есаулы представили к нему шейха. Хан был один; он спросил: «Ты сказал, что неверующий человек хуже самой собаки, что значат эти слова? Что такое вера?» Шейх дал столь ясное понятие о вере, что сердце хана, которое было жестче камня, сделалось мягко, вак воск, а неверие представил столь презрительным, что хан получил отвращение от него. Он много плакал и сказал шейху: «Хотя бы я и объявил теперь о мусульманстве, но был бы не в состоянии поставить народ на прямой путь; потерпи немного, со временем я получу полную власть в наследственных моих владениях, тогда непременно, непременно приходи ко мне!» Говоря это, он показал в себе ревность о вере. Шейх возвратился в страну своего жительства (кош). По прошествиии некоторого времени, шейх сделался болен и, делая предсмертное завещание своему сыну, сказал: «Этот хан будет великим государем; тогда ты, не боясь, сходи к нему, скажи ему от меня приветствие мира и напомни ему об обете, данном им при мне. Смотри, не бойся этого дела!» Сказав это, он перешел из тленного мира в вечный. Имя сыну шейха было Рашид эд-Дин; его поставил шейх преемиком себе. Прошло после того несколько лет и хан получил в свою власть Кашгар, Ташкенд, Яркенд, Уйгурию, Андеджан, Самарканд, Бухару и весь Мавераннегр. Шейх Рашид эд-Дин, чтобы исполнить завещание своего отца, пришел в орду хана, но, сколько ни старался, не мог увидеть хана. В один день, рано утром, подошед ко дворцу, он громко стал возглашать азан (призыв на молитву); хан, услышав голос, послал человека с приказанием, чтобы он привел к нему того крикуна. Тот пошел и привел к нему шейха. Хан сказал ему: «Зачем ты пробудил меня от сладкого сна?» Шейх Рашид эд-Дин подробно пересказал хану все слова, какие говорил отец его; хан, произнесши слова исповедания, сделался мусульманином, и потом, призывая к себе порознь своих эмиров, делал их мусульманами. Но один из беков, по имени Чурас, сказал: «Здесь есть один силач; пусть этот таджик поборется с ним; если он поборет его, я сделаюсь мусульманином». Хан сколько ни отклонял его, он не соглашался. Шейх Рашид эд-Дин сказал: «Условие, предложенное эмиром Чурасом, хорошо; приведите сюда богатыря, я готов с ним бороться». Привели силача-монгола; шейх взялся бороться с ним, и когда этот силач, сильно разъяренный, ходил, он ударил его в грудь так сильно, что он повалился без чувств. Пролежав несколько времени, силач пришел в себя и, повторяя несколько раз слова исповедания веры, встал с земли. Шейх припал к ногам его. Эмир Чурас, увидев такой оборот дела, сделался также мусульманином. В этот день сто шестьдесят тысяч человек приняли мусульманскую веру. С этого времени в уделе Джагатая ислам объявлен господствующей верой.

По прошествии некоторого времени эмир Юлаучий умер. Когда Туклук-Тимур-хана возвели в ханское достоинство, он сделал при нем эмиром эмиров (эмир-уль-умара). После него остался сын семи лет, по имени Ходайдад; ему дано достоинство отца его. У эмира Юлаучия было пять братьев; третий из младших его братьев был Камар эд-Дин, человек дерзкий, но сильный и храбрый. Однажды, когда хан сидел в приемной зале, Камар эд-Дин сделал ему предложение в таких словах: «Эмир Ходайдад по молодости своей не может надлежащим образом управлять делами столь великого государства; передай мне его должность, а он пусть находится при мне до того времени, как будет в состоянии править делами». Хан не принял его предложения, и по этой причине Камар эд-Дин носил в своем сердце неудовольствие